Да, вот он, во всем великолепии утренних красок, первый коралловый островок! Не высокий и скалистый, как Таити, а схожий со стаей чаек, качающихся на воде. Собственно, самый остров еще и не видно, появилась лишь цепочка пальмовых крон. Ближе, ближе — и вот уже перед нами засверкал в солнечных лучах белоснежный пляж.

Едва «Тереора» бросила якорь, как на берегу собрался народ. Мы пробились на шлюпке через кипящие буруны, а дальше пошли к суше вброд. До чего же теплая вода!

— Иа ора на! Иа ора на! — неслось со всех сторон.

Мы отвечали тем же: "Иа ора на!" Словом «здравствуйте» исчерпывалось все наше знание местного языка. А здесь, в отличие от Таити, никто не говорил по-французски.

Толпа смуглых островитян увлекла нас к хижинам, приютившимся под деревьями. И вот мы сидим на лавке, окруженные восторженными зрителями. Не каждый день остров Такапоту в архипелаге Туамоту посещали европейцы.

Было очевидно, что им не терпится побеседовать с нами.

— Иа ора на! — робко произнес я еще раз.

— Иа ора на! — радостно ответили островитяне.

Мой словарный запас иссяк. Но что-то надо говорить!

— Таити.

— Ай-ай! Оиа хамаи Тахиди, — весело подхватили они.

Снова заминка. Я поглядел на небо, поглядел на островитян, которые ждали следующей реплики. Потом бессильно усмехнулся, В ответ грянул такой дружный хохот, что мы чуть не свалились с лавки. Смех затих, опять выжидательная тишина.

— Маркизы, — заговорил я, — Маркизы, Таити, Европа, Гавайи…

В следующий миг завязалась такая оживленная беседа, что в общем гаме мы преспокойно перешли на родной норвежский язык.

А затем мы окончательно опростоволосились. Из толпы островитян выскользнула вахина и предложила нам вскрытый кокосовый орех. Изнывая от тропической жары, мы жадно прильнули к нему и с наслаждением проглотили содержимое. Ух ты, как здорово!

О ужас! Площадка вокруг нас вдруг опустела, а в следующее мгновение на землю посыпались с пальм орехи. Каждый — каждый! — нес нам орехи: пейте! На Такапоту не принято отвергать дары. И мы пили, пили, пили…

Часом позже, окруженные полинезийцами, мы брели в глубь чащи. Они поторапливали нас нетерпеливыми жестами, явно желая показать что-то из ряда вон выходящее. Шагаем по совершенно плоской поверхности. Остров сухой, раскаленный солнцем, но красивый! То и дело с пальм скатывались огромные крабы и сейчас же исчезали в норах. Крабы — "пальмовые воры", они карабкаются на деревья и крадут кокосовые орехи!

Под ногами хрустели раковины и кораллы. Мы не могли наглядеться на местные чудеса. Но вот мы у цели, и островитяне, сияя, указывают нам на свой главный «аттракцион». Мы взглянули и… нас охватило беспокойство, успело ли кокосовое молоко перевариться в наших желудках. Перед нами между пальмами стоял потрепанный автомобиль. Впереди торчала заводная ручка.

Нас вежливо усадили в автомашину, и она запрыгала по орехам и раковинам. Прыг-трах, трах-прыг, прыг-трах… Следом мчались ребятишки. Мы миновали две пальмы, свернули за угол бамбукового сарая, проехали вдоль курятника, обогнули хлебное дерево и вернулись к старту. Экскурсия окончена, шофер востребовал мзду — можно пешком возвращаться на «Тереору». Таитянин, владелец машины, которая ходила вокруг хлебного дерева, жил на Такапоту, как король.

На «Тереоре» плата взималась не за километры, а за дни. К тому же Теодор был страстный рыболов. Стоило ему увидеть на горизонте остров, как он тотчас правил туда, чтобы порыбачить у берега. Вот почему однажды ночь застала нас в лагуне острова Такароа. Луна еще не вышла из-за пальм, но мы уже спустили на воду шлюпку и сели в нее, захватив керосиновый фонарь. Предстояла охота на акул.

Отойдя от шхуны, бросили якорь. По поверхности моря разбежались искры. Мы стояли возле самого рифа, в том месте, где море соединялось с лагуной. Вверху — Южный Крест, внизу — черный как смоль силуэт острова с яркими пятнами костров: местные жители рыбачили с острогой. Издали глухо доносился рокот бурунов.

Глаза, привыкнув, различали на берегу очертания разбитого корабля. Среди гибких пальм удивительно прямо торчали четыре мачты. Неподдельная романтика Южных морей!

Когда я закинул удочку, на дне лодки уже бились две огромные рыбины — ярко-красная и светло-голубая. Наши смуглые товарищи знали свое дело. А сам начальник экспедиции замер, держа леску из стальной проволоки. Он подстерегал акулу. Лив сидела как на иголках.

Клюет, Да еще как! Что-то я вытяну из этого черного аквариума? Мелькнуло зеленое, голубое… Рыба с клювом! Рыба-попугай! И дальше — что ни рыба, то новость. Одна была сплошь покрыта длинными шипами, у другой голова как бы сливалась с хвостовым плавником.

Ого! Мы даже подскочили — старик тянул леску, напрягая все свои силы. Акула! Мы бросили удочки и вооружились топорами. Вот что-то забилось у самой поверхности. Фонарь сюда!.. Показалась маленькая уродливая голова. Ну и чучело! Полинезийцы вскрикнули и поспешно потравили леску. Потом, взяв в руки копья, снова стали ее выбирать. Опять эта странная голова! И при свете вышедшей из-за пальм луны разыгралось удивительное представление: рыбаки кричали, кололи копьями…

Наконец мертвое чудовище, исколотое копьями, изрубленное топорами, скользит через борт в лодку. Голова… голова… А где же тело? Мы узнали, что это не акула, а огромная мурена. Самый опасный обитатель Южных морей лежал комом бурого студия у наших ног.

В разинутой пасти торчали острые, как бритва, зубы, способные одним махом перекусить руку человека. Мурена попадается редко, и это единственная морская тварь, которую островитяне по-настоящему боятся. Акулы? Мы видели, как полинезийцы купаются по соседству с ними.

Лов продолжался. Улов все прибывал, попалась даже маленькая акула. Вдруг мы снова подскочили от воинственного крика. Вот теперь дело серьезное! Лодка, скрипя, накренилась; под смуглой кожей старика играли тугие мышцы… А в черной воде мелькало что-то белое — брюхо огромной рыбины. Вода бурлила под страшными ударами — вон она, вон она, зверюга! А вот уже с другой стороны! Смотри, Лив, с другой стороны! Будто грохнул выстрел — это на борт обрушился удар акульего хвоста. Да, вот это рыбалка!.. Лодка качалась среди фонтана брызг. В голову акулы вонзился топор Рраз!.. два!., три… Удары о борт прекратились.

Простись, акула, с Тихим океаном.

Глава третья

УЕДИНЕННЫЙ ОСТРОВОК

Экватор рядом, и «Тереора» спешит, спешит к цели, подгоняемая свежим пассатом. Уже целую неделю мы видим только пустынный океан, только волны и небо…

Но вот наконец рано утром из-за горизонта вместе с солнцем вынырнули долгожданные острова. Над океаном торчали крутые неприступные скалы. Могучие валы, исступленно рокоча, обрушивались на неожиданное препятствие.

Не очень-то гостеприимно выглядят острова издали… Точно развалины гигантских замков, а облака, цепляющиеся за вершины, — словно дым. Внушительное зрелище… И красивое.

Появился остров — и ушел за горизонт, но на смену ему показался следующий — Фату-Хива. Немалый путь по голубой океанской глади отделяет их друг от друга. У берега Фату-Хивы вода зеленая, как трава: ее окрашивает планктон, который питается тем, что смывают с берета волны. Зеленое пастбище притягивает косяки рыбы, преследуемые неугомонными дельфинами.

Птицы стаями сопровождали шхуну, пикируя на рыбу, соблазненную приманками на наших удочках.

Мы подошли вплотную к берегу и тотчас убедились, что действительно попали в благодатнейший уголок Южных морей. По склонам долин, глубоко врезанных в горный массив, росли пышные леса, изобилующие разнообразными видами деревьев и кустарников. Лучшая оранжерея мира показалась бы жалкой по сравнению с ними.